Анна Кёнигсегг

Gräfin Anna Bertha von Königsegg BHS

Я навел подробные справки в соответствующих инстанциях и сообщаю вам следующее, чему вы можете следовать с чистой совестью и таким образом соблюдать новые государственные правила как послушные и честные граждане:

Приветствие "Хайль Гитлер" обязательно в офисах и т.д., но не на улице и в частном транспорте. Сочетайте его с мнением пожелать фюреру Божьего благословения, чтобы он мог исполнять свой ответственный пост на благо народа. Если вам предложат послушать радио, извинитесь, так как вы никогда этого не делали и, кстати, ничего не знаете о политике и целиком посвящаете себя бедным.

Школьные медсестры могут с чистой совестью принять присягу. В ней нет ничего против наших религиозных убеждений, и, кстати, клятва никогда не может обязать нас делать что-то против совести, как и обет послушания, тогда обязательность клятвы прекращается. Думаю, я могу успокоить вас этими строками [...]

[Запрещено участвовать в таких операциях], оказывая помощь, проводя инструментарий (подготавливая и настраивая инструменты) и проводя анестезию. Также запрещено готовить пациентов к операциям и переносить их в операционную. Только если медсестры вызваны для предотвращения внезапно возникшей острой опасности для жизни, они могут откликнуться на этот вызов.

Недавно директриса дома престарелых Шернберг близ Шварцаха - Санкт-Вейта получила сообщение, которое она передала мне как своему начальнику, о том, что пациентов из этого дома собирают в коллективные транспорты и переводят в другие дома. Сейчас уже не секрет, какая судьба ожидает этих депортированных пациентов, потому что слишком часто многие из них получают извещения о смерти вскоре после перевода. Подумайте, господин рейхскомиссар обороны, о последствиях этой процедуры: наши вернувшиеся с победой воины, рисковавшие кровью и жизнью за свою родину, возможно, больше не найдут своего отца или мать, или любого другого близкого родственника; как они к этому отнесутся?

И разве это не вызывает огромную тревогу и неуверенность среди людей, которые сейчас, как никогда, должны быть едины и доверчивы, когда каждый должен сказать себе: "Что будет со мной?" Ведь каждый из нас, включая вас и меня, однажды будет нуждаться в помощи или не сможет больше активно служить обществу из-за болезни или несчастного случая. И что подумают о нас иностранные государства, если такая высококультурная нация, одержавшая величайшие победы в мировой истории, начнет уродовать себя в разгар своего победного бега?

В своем письме от 23 августа 1940 г., № 51, я позволил себе прокомментировать предварительное уведомление о переводе заключенных из нашего учреждения по уходу за больными в Шернберге. Теперь я понимаю, что такой же порядок ожидается и в нашем учреждении в Мариатале под Крамзахом (Тироль). Чтобы и здесь предложить положительное решение, я, как и в моем вышеупомянутом письме, заявляю, что готов содержать пациентов в Мариатале за наш счет до восстановления мира, если мне дадут гарантию, что пациенты останутся с нами.